Декабрь 6th, 2013 
cheesehead Гилберт Кейт Честертон (Gilbert Keith Chesterton) (1874-1936) английский писатель, поэт, журналист, литературный и художественный критик. Джордж Бернард Шоу сказал о нем: «Это был человек колоссальной гениальности».
Мне очень понравилось это его эссе. Настолько вкусный английский язык, что хочется пробовать еще и еще. Я старался, насколько это было в моих силах, не потерять дух автора при переводе.
Сыр
Г.К.Честертон
Опубликовано «Alarms and Discursions» 1910 г.
Моя будущая книга «Пренебрежение сыром в европейской литературе» в пяти томах – это работа настолько трудоемкая и наполненная неизвестными ранее деталями, что представляется сомнительным, смогу ли я закончить ее до конца жизни. Поэтому пусть будет дозволено тому, что переливается через край такого источника знаний, окропить и эти страницы.
Я не могу, тем не менее, полностью объяснить это пренебрежение, о котором пишу. Поэты чудесным образом молчали о таком предмете как сыр. Вергилий, если я правильно помню, обращается к нему несколько раз, но с излишней римской сдержанностью. Он не позволяет себе говорить о сыре далее. Единственный другой поэт, о котором я могу вспомнить сразу, и который был впечатлен предметом, это неизвестный автор детских стихов. Он написал: «Если бы все деревья были из хлеба и сыра» («If all trees were bread and cheese») – что, безусловно, является изображением гигантского чревоугодия. Если бы все деревья были из хлеба и сыра, это стало бы уничтожением лесов во всех частях Англии, где мне доводилось жить. Дикие обширные леса шатались бы и исчезали передо мной так же быстро, как они смыкались вокруг Орфея. Исключая Вергилия и этого анонимного поэта, я не могу вспомнить ни одного стихотворения о сыре. Однако сыр обладает всем, что требует возвышенная поэзия. Это короткое, сильное слово, оно легко рифмуется и звучит выразительно, что признано даже населением современных городов. Горожане без другого смысла, кроме яркости выражения, часто говорят «Ну прямо сыр!» Сам предмет побуждает воображение к творчеству. Он древний – иногда как отдельный экземпляр, всегда как тип и традиция. Он прост, получается непосредственно из молока, которое есть извечный напиток, ничуть не искаженный газированной водой. Вы знаете, я надеюсь (хотя я сам только что об этом подумал), что четыре реки Эдема были из молока, воды, вина и эля. Газированные напитки появились только после первородного греха.
Но сыр обладает еще одним качеством, которое тоже есть настоящая душа песни. Однажды, пытаясь читать лекции в нескольких местах одновременно, я совершил странное путешествие по Англии, путешествие настолько бессистемное и нелогичное, что я был вынужден в четыре следующих один за другим дня обедать в четырех придорожных гостиницах в четырех разных графствах. В каждой гостинице не было ничего, кроме хлеба и сыра; не то, чтобы я думал, что человек нуждается в чем-то еще, кроме хлеба и сыра, если того и другого в достатке. В каждой гостинице сыр был хорош и в каждой гостинице он был разный. Это был благородный Венследейл (Wensleydale) в Йоркшире, Чеширский сыр (Cheshire) в Чешире и так далее. Прямо здесь и сейчас мне стало очевидно, что настоящая духовная цивилизация отличается от ничтожной механизированной цивилизации, которая держит нас всех в рабстве. Плохие обычаи глобальны и однообразны как современный милитаризм. Хорошие обычаи глобальны и разнообразны как местное родовое рыцарство. Обе, и хорошая и плохая, цивилизации накрывают нас как пологом, защищая от всего, что находится снаружи. Но хорошая цивилизация простирается над нами свободно, как дерево, изменяющееся и податливое, потому что живое. Плохая цивилизация возвышается и торчит над нами как зонт – искусственная, математически правильной формы; не только всеобщая, но и единообразная. В этом отличие субстанций, которые изменяются, от субстанций, которые остаются неизменными, куда бы они ни проникали. По мудрому приговору небес людям велено было есть сыр, но не один и тот же сыр. Являясь по-настоящему всеобщим, он разный в каждой долине. Но если мы позволим себе сравнить сыр с мылом (значительно более низкой субстанцией), мы увидим, что мыло становится все более мылом «Смит» или мылом «Браун» и механически рассылается по всему миру. Если у краснокожих индейцев есть мыло, это мыло «Смит», если у Далай Ламы есть мыло, это мыло «Браун». Нет ничего тонко- и странно-буддистского или нежно-тибетского в этом мыле. Мне представляется, что если Далай Лама ест сыр (если он этого достоин), то это сыр, соответствующий его жизни и мировоззрению. Безопасные спички, консервированные продукты, патентованные медикаменты рассылаются по всему миру, но они не производятся во всем мире. Таким образом, индивидуальность в них просто мертва. Никакой мягкой игры изменчивости, которая присуща всему, что происходит из земли, молоку коров, фруктам из сада. Вы можете получить виски с содовой на любой заставе империи, вот почему так много создателей империи сходят с ума. Но вы соприкасаетесь с природой, пробуете ее на вкус, если это сидр из Девоншира или гроздья винограда из Рейна. Вы приближаетесь к природе в одном из ее мириадов оттенков настроения в священном акте, когда вы едите сыр.
Когда я завершил свои странствия, посетив четыре придорожных заведения, я достиг одного из больших северных городов. Там я отправился, проявив торопливость и полное непостоянство, в большой усовершенствованный ресторан, в котором, как я полагал, я смогу получить огромное множество всего помимо хлеба и сыра. По крайней мере, я рассчитывал это получить. Но мне сурово напомнили, что я вступил в Вавилон, оставив Англию позади. Официант, на самом деле, принес мне сыр, но сыр, порезанный на жалкие крохотные кусочки. И самое ужасное: вместо христианского хлеба он принес мне крекеры. Крекеры для того, кто ел сыр в четырех великих графствах страны! Крекеры для того, кто сам себе заново доказал незыблемость священного союза сыра и хлеба! Я обратился к официанту в теплых трогательных выражениях. Я спросил его, кто он такой, чтобы вносить раскол в то, что объединило человечество. Я спросил его, разве он не чувствует как художник, что такая твердая, но податливая субстанция как сыр, естественно сочетается с твердой, но податливой субстанцией, такой как хлеб. Есть сыр с крекера это все равно, что есть его с грифельной доски. Я спросил его, неужели он настолько высокомерен в своих молитвах, чтобы просить в них о крекере насущном. Он дал мне в общих чертах понять, что он всего лишь подчиняется обычаю Современного Общества в его беспримерной современной неправоте.
Опубликовано в рубрике